Поющая во тьме  - Эрика Адамс

Лекс испытывая кратковременный взлёт и следом за ним долгое падение, неизменно кончавшееся острым ударом о твердую поверхность реальности. Это лишь самообман, кратковременная разрядка, которой было не утолить голод, терзавший его изнутри. Он неслышно, стараясь не шуметь, возвращался обратно, кривя губы в презрительной усмешке над самим собой.

Вот и сейчас они устроили привал на берегу чистого, прохладного ручья. Лекс развел костёр, а девушка отправилась поить лошадей и заодно решила искупаться. Она, не стесняясь Лекса, скинула с себя всю одежду и пошла к ручью.

Лекс заворожённо смотрел, как Ани неторопливым шагом направляется в сторону воды, чувствуя, как тело немедленно отзывается на неё. Прятаться было некуда. Всюду вокруг, куда ни кинь взгляд, была одна ровная степь, с жесткой пожухлой травой и низкими редкими кустарниками. Отвернуться бы спиной к небольшому ручью, но он упорно смотрел, распаляя и без того взвинченного себя.

Ани, нимало не стесняясь, от души плескалась в неглубоком ручье, тщательно растирая тело. Лекс смотрел, как её руки скользят по телу, мрачнея от одной мысли о том, что не его пальцы касаются гладкой кожи, обрисовывая волнительные изгибы. Он завидовал струйкам воды, что стекают по упругой груди вниз. Проклятье!..

Ани нагнулась, чтобы смыть мыльный раствор с волос, будто нарочно выставляя напоказ крепкие ягодицы и тонкие, сильные бёдра. Искусительница, незаметно запустившая свои острые коготки в его сердце так глубоко, что стоит ей немного пошевелить ими, как неутолимое желание скручивает его в тугой узел и ломает его волю. Когда она успела отравить его собой, почти на корню искоренив ненависть?

Клокоча от ярости и неутоленного желания, Лекс хищно наблюдал за тем, как девушка выходит из воды, и, завернувшись в отрез ткани, выжимает воду из волос. Тонкая ткань облепила всё тело, не скрывая ничего, обрисовывая контуры. Он не вытерпел и подошёл, схватив её за плечи:

– Зачем ты это делаешь? Нарочно провоцируешь меня, испытывая на прочность?

А его большие пальцы сами по себе поглаживали смуглую кожу, пробегали по выступающим ключицам. Хотелось отбросить в сторону мокрую ткань и сжать эту хрупкую девушку в объятиях, стиснув до боли.

– Мне кажется, тебе нравилось смотреть всё это время.

Ани улыбнулась и на мгновение положила ладонь на его плоть, выступающую под тканью брюк. В глазах потемнело. Лекс с силой сжал женские плечи.

«Прекрати эту сладкую пытку, не заставляй меня мучиться!.. Или нет, не останавливайся, продолжай…» – пронеслось в его мыслях. Лекса разрывало на части два противоречивых желания.

– Не дразни меня, Ани, иначе я могу не сдержаться.

– Раньше ты себя никогда не сдерживал, что изменилось?

Ани испытующе смотрела Лексу в глаза, а её тонкие пальцы развязывали шнуровку на мужских брюках.

Прохладная ладонь легла на его член, твёрдый, как камень. Пальцы легонько коснулись гладкой, натянутой кожи и обхватили головку. Она сжала плоть сильней и повела пальцами вниз. Лекс резко выдохнул. Его чувственные властные губы немного приоткрылись, выпуская едва слышный стон, а взгляд поплыл.

– Мне надоело играть, гадая, каким будет твой следующий шаг. Я не могу разобраться в клубке твоих мыслей и эмоций, которые эхом звучат во мне. Чего ты хочешь на самом деле? Всё так, же как раньше? —взволнованно шептала Ани, запрокинув лицо, чтобы разглядеть его эмоции и двигала рукой по напряжённой плоти вверх и вниз. Лекс остекленевшими, будто пьяными глазами смотрел в чёрные, волнующие омуты глаз Ани.

– Всё изменилось, – едва выдавил он из себя осипшим голосом. – Я не хочу брать тебя, чтобы видеть, как ты потом дергаешься в сторону от меня, будто от ядовитой змеи. Мне мало этого…

Голос звучал низко и хрипло, волнуя, заставляя её ещё быстрее двигать рукой. Лекс не заметил, в какой момент отбросил в сторону мокрую ткань с её тела, одной рукой скользнул по спине, обводя острые лопатки и касаясь позвонков. Пальцами второй руки он коснулся завитков волос на лобке и провёл пальцем вниз, раздвигая нежные складки кожи. Палец обвёл по кругу разгорячённое и увлажненное лоно, медленно проник внутрь. Лекс наклонился к лицу Ани, ловя дыхание, участившееся в ответ на ласку, и выдохнул рядом с её губами:

– Я хочу тебя всю, целиком. Хочу знать, что ты принадлежишь только мне. Хочу, чтобы ты признала себя моей добровольно, а не по принуждению.

Палец выскользнул из лона, дотронулся до набухшего клитора и принялся поглаживать его, усиливая нажим.

– Такая горячая и влажная изнутри… Для меня? Ответь?

Из её горла в ответ вырвался протяжный глубокий стон, а по телу пробежала лёгкая дрожь.

– Ты сведёшь меня с ума. Не мучай меня, Ани, прошу тебя…

В голосе Лекса явственно слышались молящие нотки, он с ожиданием уставился на девушку. На красивом лице Лекса, покрытом щетиной, застыло измученное выражение, а на лбу пролегла глубокая морщинка. Если бы Ани хотелось ударить его как можно больнее, лучшего момента для этого не могло представиться. Лекс выглядел уязвимым, напряжённо вглядываясь в её глаза.

Всего мгновение Ани упивалась собственной властью над этим сильным и жестоким мужчиной, выглядевшим сейчас так, будто ожидал смертного приговора. Но затем она, приподнявшись на цыпочки, потянулась к его губам, безумно шепча между поцелуями:

– Твоя. Только твоя…

Лекс потянул девушку вниз за собой, укладывая на расстеленное одеяло. Он накрыл её тело своим, отчаянно целуя губы, по вкусу которых он так сильно скучал, обводил пальцами холмики грудей, перекатывая между подушечками пальцев соски. Мягкие стоны, исторгающиеся из её призывно приоткрытого рта, ласкали его слух. Он развел в стороны её бёдра и медленно погрузился в неё.

Лекс застыл на мгновение, приподнявшись над ней, разглядывая тонкие черты лица, пытаясь запечатлеть этот момент в своей памяти. Её экзотическая, дикая красота притягивала, пленяя его. Она приподняла бёдра, обвивая его ногами за талию. Большего доказательства её ответного желания для него не требовалось, и он сорвался, полностью, до предела, заполняя её собой.

***

Долина Хендала, необъятная в своей широте, жаркая и благодатная, раскинула перед Ани и Лексом свои земли. Долина Хендала была необычайно милостива к ним: за всё время двухнедельного перехода с ними не приключилось ничего плохого. Безмолвная равнина мягко укрывала их черным покрывалом ночи, пряча любовные утехи от любопытных глаз.

Они держались стороной оживленных дорог и городов, предпочитая узкие тропы и небольшие поселения, в которые заезжали только затем, чтобы пополнить запасы. Она укрыла в своих бескрайних просторах их двоих, спрятавшихся от всего мира. За эти две с небольшим недели они сблизились гораздо больше, чем за все те несколько месяцев, проведённых в четырёх стенах, когда они сжигали друг друга взаимной ненавистью.

Здесь же не от кого было прятаться, и не надо было поддерживаться навязанных условностей. Они могли быть просто самими собой, заново знакомясь и узнавая друг друга. Казалось, путь будет длиться целую вечность, как и моменты счастья, яркие и ослепительные.